Когда появилась группа «Лабытнанги» стояло календарное лето с температурой минус тридцать. Они случайно очутились в студии, отапливаемой дровами и сухим спиртом. Выйти за двери было невозможно, потому что вокруг были глубокие сугробы и вьюга, от которой леденело сердце.
Среди этой однообразной пустоты, как в скандинавском фильме, надеждой на радость стали первые аккорды сингла «Тыц Моя Радость». Это потом он был записан и сведен на Ближнем Востоке. Музыка и слова были написаны единым порывом. Тематика широка – от лирики на тему безответной любви, умирающей по иронии судьбы, до дифирамбов человеческим перверсиям как проявлениям танатоса – единственному позитивному полюсу жизненного порыва. Эти песни – последняя надежда на фрейдовское «здесь и сейчас», в символьном понимании.
Интернациональный состав оставил свой отпечаток на эстетику звука. Басист Игорь Гароныч, барабанщик Максим Снег, гитаристы Слава Oldoviy, наигрыши-обыгрыши Пилипенко и вокалист-клавишник Томас Гершойг перебирают архетипами саунда, очередной раз доказывая, что музыка как сфера искусства давно уже исчерпана. Вместе они образовывают некий мультинациональный тетраграмматон, следствием всплеска которого является жонглирование примитивами общества, его истинными порывами и желаниями. Это все выражено на первом диске группы «Лабытнанги», основным мотивом которого является все та же ирония судьбы и неспособность человека противостоять ей.
На данный момент группа выпустила три альбома. В них выражен полный спектр чувств человека, метающегося по географии и мироощущению, так и не достигающего абсолюта. Стиль можно определить, как иронический краутрок, в который добавлена энергетика рок-н-ролла, наивность аналогового звука и жестокость масскульта. Характерным является то, что коллектив принципиально записывается исключительно вживую, на одном дыхании.
Деррида-рок-группа «Лабытнанги» - это несомненный толчок, пощечина общественному и контробщественному мнениям. Спроста ли это? Бессознательные сигналы и сообщения музыкантов, проходящие, словно сквозь райские ворота, из «ид» (области психики, которую Фрейд называл «Оно») в окружающую тишину, одних ранят, доводят до ненависти, другим приятны. Прежде всего хотелось бы заметить, что в конечном итоге группа «Лабытнанги» местами выходит за необъятные рамки концептуализма.
Звуковой ряд архетипичен. Не является ли эта бессознательная формула тем, что культивировал философ-постмодернист Жак Деррида? Уж не это ли та самая практическая деконструкция?
Эксцентриситетом музыки группы «Лабытнанги» почему-то стал текст. Самого наименование (Лабытнанги - заполярный город) задало тон первого альбома «Тыц Моя Радость!» (2008), записанного живьем. Одновременно все музыканты (тогда их было четверо) сыграли живую музыку. Мастеринг был предоставлен доброжелателями и товарищами с Ближнего Востока. В основном, тексты коллектива - это нарратив. С самого начала становится ясно, что традиционные песенные компоненты, например, рифма, искажены, а местами и вовсе игнорируются. «Топология» текста базируется на таких принципах: 1) «географичность» относительно временного вектора повествования; 2) цикличность.
«Тематика широка – от лирики на тему безответной любви, умирающей по иронии судьбы, до дифирамбов человеческим перверсиям как проявлениям танатоса – единственному позитивному полюсу жизненного порыва. Эти песни – последняя надежда на фрейдовское «здесь и сейчас», в символьном понимании.»
Все это является гранью между отъявленной похабенью и драматургичной прозой в духе Мопассана. Если бы Мопассан жил в наше время, наверное, тематика его произведений и способ их творческой реализации был бы именно таким. По сути, результатом является романтизм умноженный на концептуализм. Цикличность и множественность событий, разграниченных сухим словом «потом / затем» обеспечивает полную отрешенность при прослушивании. Некоторые фанаты утверждают, что у них происходит экзальтация.
Повествование зачастую ведется от первого лица, лирический герой, будто страдая провалами в сознании, нарочно уводит тему в подробный медицинский уклон («Борис», «Балаклава»...) Эта нелепость навевает комедийность, ироничность. В целом, «Лабытнанги» - это смехотворная терапевтическая музыка; так уж случайно получилось, что и качество звука, и песни, и музыка являются взаимодополняющими. Окидывая взором весь этот каламбур, вздор, возникает мимолетный вопрос: «Кто болен - слушатель или музыкант?» Как и любое постмодерновое произведение искусства, музыка группы «Лабытнанги» является форменным издевательством над слушателем. Концерты группы - это жертвоприношение слушателя музыкантам; и именно это жертвоприношение позволяет ощутить себя жертвой чего-то более широкого и ужасающего - например, холодящей реальности, о которой музыканты пишут так: «Выйти за двери было невозможно, потому что вокруг были глубокие сугробы и вьюга, от которой леденело сердце.»
Дэвид Макфаден в своей статье очень тонко подметил: все, что было заявлено группой, следует воспринимать метафорически. Во втором альбоме «Йолд» (2009), записанном по такому же принципу, что и первый, есть нейролингвистические якори, реминисценции на массовую культуру и ее артефакты. Сам по себе этот альбом является экспериментом - это постмодерновый постморфем.
Начинается все русским языком, затем мешается с имитацией украинского новояза, плавно перетекает в идиш, затем в интуитивный французский (то есть имитацию французского прононса), кончается все тем, что песня «Большой адронный коллайдер» представляет собой сплошной кашель под техногенную музыку. Что касается масскульта, рассуждать и заниматься поиском смысла в упоминании артефактов группой можно долго. Возьмем, к примеру, композицию «Урри». В ней голос-онейросигнум из кинофильма «Приключения электроника» является адресатом. Обретая новую инкарнацию, пройдя сквозь временные/пространственные рамки памяти музыкантов, Урри получает в подарок от лирического героя Голубое сало (по роману В.Г.Сорокина - топливо, полученное из сала клонированных классиков русской литературы, откладываемого во время написания произведений), заморских роботов и DVD с фильмом «Наказание воришки» (скандальный фильм на тему педофилии и содомии)... И так в каждом треке.
Таким образом, бессознательно помещая некие компоненты культуры в несвойственную для них среду, группа «Лабытнанги» невольно пробирует практическую деконструкцию, надежду Жака Дерриды. Кстати, мотивы надежды, несбывшейся по иронии судьбы - частый литературно-драматургический прием музыкантов.
Мы все дошли до ручки! Умер Мишка Япончик, Акиру Куросаву не узнают в пыльных шахтерских городах острова Кюсю. Do you like Kotikij? Полироль для мозгов «Паста гоев» - это щелчек, получившийся, когда неостановимая сила столкнулась с несдвигаемым объектом. Чтобы внять целое, раздели его на части и понимай каждую из них. Чтобы уловить суть каждой части - следи за развитием целого! Достоверно неясно, существуют ли «Лабытнанги». Мы ценим свою независимость. Незыблимые ценности - это постулат нашей музыки. Все мы с вами уже ни на что не годны, потому что все мы лучше друг друга во всех отношениях - нет нам места в одной предметной области. Борис Бурда желает нам всем добра и ласки! Трёхрублевки трескают пельмени в придорожном кабаке, где остановился на перекур водитель автобуса, следующего через всю нашу с вами родину. Автобус этот лучится, как радиоактивная люстра Чижевского. И вот мы вновь в пути. Наперекор правилам дорожного движения, байкер в ржавом шлеме убегает от своей бизнес-суки, потому что его зарплата не такая высокая. Умер Мишка Япончик (Майкл Джексон). Будем ли мы надеяться на светлое будущее? Ирония, ирония... Смех да и только! Систематизация мира продолжается. Почему мы еще не в Цахал? Потому что еще не все предметы, без которых мы не можем жить, лежат в чемоданах. Сотнями их вывозят на вокзал и складируют в камерах хранения. Наша задача - изъять наиболее близкое и в то же время далекое нашим душам! Мы продолжаем, потому что манифестуем! Мы манифестуем, потому что продолжаем!
